В росте объемов кредитования субъектов среднего и малого бизнеса (СМБ) в Великобритании, правда, свою роль сыграл и быстрорастущий сектор теневого банкинга (shadow banking), т. е. небанковских финансовых институтов, формирующих сектор альтернативного финансирования. Этот термин впервые использовал в 2007 году в то время главный экономист и управляющий директор международной инвестиционной компании PIMPCO Пол МасКалли (Paul McCulley, 1957 г. р.) для описания широкого слоя финансовых посредников, не подпадающих под банковское регулирование и государственные гарантии страхования вкладов, не имеющих доступ к ликвидности, предоставляемой банкам Федеральной резервной системой (центральным банком США), но объемы операций которых росли очень быстрыми темпами.
В Великобритании сотрудничество банков и платформ прямого кредитования (peer-to-peer или P2P) поддерживается регулятором, по инициативе которого Royal Bank o f Scotland и британский филиал испанского банка Santander в начале 2015 года заключили соответствующие контракты с платформами Funding Circle и Zopa соответственно. Банки будут рекомендовать своим клиентам, которым отказано в кредите, обращаться к представителям компаний прямого кредитования.
Еще одна тенденция, которая может способствовать экспонентному росту объемов прямого кредитования субъектов СМБ, - возможность использования пенсионных и сберегательных накоплений. Ожидается, что с апреля 2015 года в Великобритании будет разрешено использовать для осуществления частных инвестиций по схеме P2P так называемые персональные сберегательные счета (individual savings accounts или Isas), на которых могут аккумулироваться как личные сбережения, так и доходы по процентам на вклады и от вложений в ценные бумаги, освобожденные от налогов. Схема государственных гарантий от возможных потерь еще не принята, однако британские эксперты полагают, что вовлечение широких масс индивидуальных и институциональных инвесторов в процесс целевого финансирования конкретных заемщиков и проектов будет способствовать формированию более четкого понимания, на что и как используются их капиталы.
Становится очевидной новая тенденция - платформы прямого кредитования не столь заменяют, сколь дополняют традиционные банки Великобритании, которые имеют возможность выступать на этих платформах в качестве анонимного институционального инвестора, имеющего возможность выбора наиболее выгодных и надежных заемщиков с помощью технологических возможностей администраторов платформ P2P.
В результате совместных усилий правительства и Банка Англии темпы роста ВВП Великобритании в 2013 году выросли до 2,6%, в 2014 году до 2,8%, хотя в стране сохраняются проблемы с производительностью труда, занятостью и ростом реальных доходов населения. Однако дефляция, усилившаяся в начале 2015 года, способствовала сокращению роста инвестиций. Темпы роста экономики в первом квартале 2015 года снизились.
В начале 2015 года аналогичные процессы развились и в странах еврозоны, где темпы роста ВВП остановились (в 2014 году рост ВВП составил 0,9%, что находится в рамках статистической погрешности). Пока запас прочности национальных валют и накопленных резервов позволяет коммерческим банкам безопасно вкладываться в национальные долговые облигации, а у потенциальных заемщиков отсутствует уверенность в завтрашнем дне, экономика будет стагнировать.
Все это напоминает эксперимент под названием «Вселенная-25» (Universe-25), проведенный в 1960-1970-х годах американским ученым-этологом Джоном Кэлхуном (John B. Calhoun, 1917 1995), который на примере анализа поведения грызунов, помещенных в идеальные условия жизни, доказал, что мнимое благополучие ведет к постепенной потере креативности мышления, способности преодолевать препятствия и, самое главное, развиваться под давлением внешних и внутренних обстоятельств. Мыши, отказавшиеся от борьбы за выживание и выбравшие невыносимую легкость бытия, постепенно превращались в аутичных «красавцев» («beautiful ones», по словам Кэлхуна), способных лишь на самые примитивные функции - поглощение еды и сон. Ключевая особенность человеческого общества, определяющего его развитие, - это его функционирование в условиях постоянного давления, напряжения и стресса. Дефляция же способствует формированию ложного ощущения стабильности, однако любые изменения внешней бизнес-среды при этом могут привести к катастрофе, как это случилось несколько тысячелетий назад с великим Римом.
Инфляционное таргетирование как основа монетарной политики: критический анализ
Многие годы денежно-кредитная политика большинства развитых государств мира ориентировалась на обеспечение ценовой стабильности (иными словами на сдерживание инфляции), что обеспечивало устойчивый рост банковского капитала. На сегодняшний день во всех странах G7 размеры банковского капитала значительно превышают объем ВВП. Так, например, в Великобритании, где объем банковских активов составляет 492% ВВП страны, результаты роста промышленного производства в период с начала мирового финансового кризиса остаются весьма скромными, значительно ниже темпов роста ВВП. Еще в 1925 году, будучи в то время министром финансов Великобритании (chancellor o f the exchequer), Уинстон Черчилль сказал: «Меня бы гораздо больше устроило, если бы финансисты менее гордились, а промышленники были бы более довольны достигнутыми результатами».
Аналогичная ситуация складывается и в России. По оценкам ЦБ РФ, по состоянию на начало 2015 года объем банковских активов России с учетом валютной переоценки составил 77,7 трлн руб., в то время как ВВП страны за 2014 год достиг 72,5 трлн рублей. Если исходить из того, что финансовая система это совокупность банковских и небанковских финансовых институтов (рынка финансовых услуг), то общий объем активов финансовой системы России уже превысил 100 процентов ВВП страны.
Тем временем результаты новейшего (февраль 2015 года) исследования, проведенного экспертами базельского Банка международных расчетов (Bank for International Settlements) Стивеном Цечетти (Stephen G. Cecchetti) и Энисс Кхаруби (Enisse Kharroubi), свидетельствуют о том, что опережающие по сравнению с промышленным производством темпы роста банковского сектора имеют положительное влияние только до тех пор, пока банковские активы не достигнут 100% от ВВП, а количество банковских работников не достигнет 3,9% от общего числа работающих граждан [4]. Анализируя два ключевых показателя банковского сектора - отношение объема банковских активов к ВВП (the ratio o f bank assets to GDP) и отношение объемов банковского кредитования к ВВП (total private credit to GDP), авторы обнаружили, что чем выше объем банковского капитала в стране, тем ниже его участие в экономическом развитии страны.
Их выводы подтверждаются примером и России, где высокие темпы роста объемов прибыли и активов финансовой системы совершенно несопоставимы с темпами роста ВВП за счет кредитования юридических лиц-резидентов и индивидуальных предпринимателей. Так, например, с 2008 года отношение объемов кредитования к ВВП (показатель насыщенности экономики кредитами) постепенно росло - с 33,6% до 42% в 2013 году, но уже в 2014 году упало до 41,6%, что более чем в два раза ниже, чем в США. Причем, если вычесть расходы на проведение Олимпиады 2014 года в Сочи, этот показатель был бы еще ниже.
Доля работников, занятых в российском секторе финансовых услуг, примерно такая же, как в США - 1,5% от общего количества работающих (в России - свыше 1 млн чел.). Капитализация фондовых рынков России, которые во многом контролируются опять же банками, на начало 2015 года составляла около 20% ВВП, в то время как в ЕС - 65%, в Японии - 80%, в США - 120%. Хотя рынок небанковских финансовых услуг в России развит значительно слабее, чем в США, тем не менее на долю чисто банковского сервиса приходится свыше 6% ВВП, т.е. в два раза выше, чем в Соединенных Штатах. В целом же по доле финансового сектора в ВВП страны выше России в мире находятся только США, Канада и Англия. В Италии и Японии этот сектор занимает 4,5% ВВП, в Китае и Бразилии - около 4,4%, во Франции - 4,3%, в Германии - 3,9%. При этом даже с учетом текущей дефляции и застоя в сфере кредитования в перечисленных странах, вклад российского банковского сектора в экономику значительно ниже. Так, например, общий объем ипотечных кредитов к ВВП В России в 20 раз ниже, чем в США, и в пять раз ниже, чем в Китае.
Все это говорит не столько о недокапитализации или недоразвитости российской банковской системы, сколько о крайне низкой эффективности денежно-кредитной политики, не обеспечивающей создание оптимальных условий для развития национальной экономики. В этих условиях банковский сектор живет своей жизнью, а реальная экономика - своей. Тем временем руководство ЦБ РФ продолжает считать своим приоритетом контроль над инфляцией, которая на самом деле в российских условиях на 2/3 имеет немонетарный характер, что делает инфляционное таргетирование бессмысленным, так как влиять в полной мере на инфляцию ЦБ не может.
В «Основных направлениях единой государственной денежнокредитной политики на 2015 год и период 2016 и 2017 годов» инфляционное таргетирование определяется как «режим денежно-кредитной политики, при котором установлено, что главной целью Центрального банка является обеспечение ценовой стабильности. В рамках данного режима устанавливается и объявляется количественная цель по инфляции, за достижение которой ответственен Центральный банк. Обычно в рамках режима таргетирования инфляции воздействие денежно-кредитной политики на экономику осуществляется через процентные ставки. Решения принимаются в первую очередь на основе прогноза развития экономики и динамики инфляции».
Поправки к закону о Банке России, принятые в 2013 году, дополнили цели деятельности ЦБ РФ требованиями обеспечения стабильности финансового рынка. В настоящее время положения закона не содержат указаний на необходимость оказания ЦБ РФ содействия экономическому развитию страны. Указывается только, что «обеспечение устойчивости рубля» осуществляется «посредством поддержания ценовой стабильности в том числе для формирования условий сбалансированного и устойчивого экономического роста», то есть экономический рост рассматривается не как цель, а просто как одно из следствий ценовой стабильности. Более того, эта поправка была внесена не в статью о целях деятельности ЦБ или раздел о денежно-кредитной политике, а в главу об организации наличного денежного обращения.
Впрочем, опять же проблема эффективности денежнокредитной политики государства и деятельности российских банков зависит не только от наличия качественной законодательной базы, но в первую очередь от ее исполнения. Руководство ЦБ РФ имеет право руководствоваться любыми научными идеями, в том числе и неолиберальными, если они ведут к достижению целей, поставленных руководством государства. В конце концов, как говорил выдающийся китайский политик-реформатор Дэн Сяопин (1904-1997): «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей». К сожалению, резкое снижение курса рубля, падение уровня доходов населения, тотальное невыполнение целевых установок по инфляции, наступившая рецессия в экономике, дестабилизация в банковской сфере и т.д. говорят о неэффективности избранного ЦБ РФ неолиберального курса на кредитное сжатие с целью победить галопирующую инфляцию.
Центробанки как агенты экономического развития
Между тем с учетом последних тенденций мировой экономики (в первую очередь дефляция, стагнация и пр.) обеспечение ценовой стабильности перестает быть главной целью денежнокредитной политики во многих странах. На первый план выходят такие цели, как содействие экономическому росту, повышение благосостояния населения и домохозяйств, стабильность национальной валюты, финансовая устойчивость, стабильность платежной системы, занятость населения. Таргетирование же инфляции рассматривается как промежуточная, неосновная цель. Большинство индустриально развитых стран мира уже либо пересмотрели приоритеты своей денежно-кредитной политики, поставив новые цели, или дополнили контроль над инфляцией целями, связанными с обеспечением экономического роста. Так, например, за экономический рост отвечают центробанки как развитых, так и развивающихся стран - Великобритании, Австралии, Канады, Китая, Израиля, Норвегии, а также Европейского союза.
Научно-теоретической основой для переориентации денежнокредитной политики на достижение реальных экономических показателей послужили исследования группы ученых Массачусетского университета под руководством уже упоминавшегося Джеральда Эпштейна. Механизм «реального таргетирования» (real targeting) подразумевает постановку в качестве цели достижение таких реальных экономических показателей, как, например, объемы инвестиций в конкретные социально значимые секторы экономики страны. В таком случае центральный банк становится агентом экономического развития (economic development agent) наряду с органами исполнительной власти (правительством).
Естественно, что ни один центральный банк мира не возьмет на себя дополнительную ответственность, поэтому эффективная денежно-кредитная политика может появиться только как результат скоординированных и целенаправленных решений, принимаемых законодателями по согласованию с руководителями государства и правительства. Ведь еще в начале XIX века американский банкир Майер Амшель Ротшильд (Mayer Amschel Bayern Rothschild, 1744-1812), стоявший у истоков создания банковской империи Ротшильдов, сказал: «Дайте мне право выпускать и контролировать деньги страны, и мне будет совершенно все равно, кто издает законы!». Поэтому было бы неправильным обвинять нынешнее руководство Банка России в нежелании стимулировать экономический рост страны за счет увеличения денежного предложения. Э. Набиуллина и ее команда исходят строго из тех установок, которые им дали законодатели.
В соответствии с российским законодательством именно Государственная Дума рассматривает основные направления единой государственной денежно-кредитной политики и принимает по ним решение, заслушивает доклады Председателя Банка России о деятельности Банка России (при представлении годового отчета и основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики), рассматривает годовой отчет Банка России и принимает по нему решение и т.д. В этой связи претензии относительно качества денежно-кредитной политики и результатов ее исполнения следовало бы адресовать не только ее разработчикам - Правительству РФ и ЦБ РФ, но и тем, кто ее утверждает - депутатам Госдумы.
Действующая в настоящее время денежно-кредитная политика РФ представляет собой объемный документ на 48 страницах (для сравнения: монетарная политика США изложена на 1 странице!), включающий в себя анализ российской экономики и реализации денежно-кредитной политики в 2014 г., цели и прогнозируемые 5 сценариев макроэкономического развития в 2015 гг. и на период 2016 и 2017 гг. Единственным целевым параметром является максимальный уровень инфляции в 4% к 2017 году, при том, что на данный момент времени он превышает 16%. Разбивки целевых показателей инфляции по годам политика не содержит, равно как и не дает ответов на те вопросы, которые интересуют в первую очередь население страны - каким будет курс рубля, как будут расти или падать реальные доходы населения, каков будет уровень занятости населения, размер пенсий и т.п. К сожалению, в документе отсутствуют также основные финансовые ориентиры и для банковского, и для корпоративного секторов.
ФРС США официально не является агентом экономического развития, тем не менее, в соответствии с законом установлены три основные цели, две из которых определены конкретными количественными показателями: уровень безработицы 5,2-5,5% (в начале 2015 года достиг 5,5 с тенденцией к дальнейшему понижению), уровень инфляции - 2% (сейчас он составляет 0,25%) и устойчивый рост ВВП. Главным экономическим параметром является уровень занятости, поскольку законодательно установленный минимум почасовой оплаты (9 долл. США/час - в настоящее время ведутся переговоры с работодателями о повышении до 11 долл. США в час) позволяет вполне успешно решать задачи социально-экономического развития. Инфляционное же таргетирование для ФРС является не самоцелью, а средством ускорения темпов экономического роста и снижения уровня безработицы. По мнению нобелевского лауреата Джозефа Стиглица (Joseph Eugene Stiglitz, 1943) «результаты последних исследований заставляют сомневаться в том, что односторонняя ориентация на ценовую стабильность вообще способствует поиску баланса между инфляцией и безработицей».
Ставка рефинансирования рассматривается ФРС США лишь как один из инструментов для достижения указанных трех целей. Так, например, в 2008 году в разгар мирового финансового кризиса ФРС снизила ставку почти до нуля - с 4,75% до 0,25%, чтобы наполнить экономику деньгами и поддержать экономический рост. Повышение доступности кредитных ресурсов, а также последовавшие программы QE позволили банкам США довольно быстро выйти из кризиса и возобновить кредитование экономики и населения. Однако наряду со ставкой рефинансирования ФРС широко использует и другие методы, такие, например, как операции на открытом рынке, операции РЕПО, установление требований по резервированию, контроль денежной массы и др.
Последствия использования каждого инструмента монетарной политики тщательно анализируются с точки зрения возможных последствий для банковского и реального сектора экономики. Не случайно вопрос с повышением учетной ставки явно затормозился. ФРС опасается, что ее повышение приведет к серьезному укреплению национальной валюты, что в свою очередь вызовет падение экспорта (на импорте практически не скажется, так как 90% его номинировано в долларах США). Для бюджета страны повышение ставки приведет к росту выплат по внутреннему долгу, который уже превысил размер ВВП страны (17,8 трлн долл. США). ФРС исходит из необходимости в первую очередь поддержать наметившийся в 2014 году рост экономики (2,5%).
Выводы и предложения для банковского сектора России 1. Анализ современных мировых тенденций осуществления денежно-кредитной политики показывает, что экономика каждой страны индивидуальна, хотя и имеет все похожие признаки человеческого организма. Монетарная политика может способствовать экономическому развитию, но может и ввести страну в рецессию, как это сейчас происходит в России. Однако ясно одно - денежно-кредитная политика в развитых странах мира после 25 лет господства неолиберальных подходов постепенно вновь начинает разворачиваться к обслуживанию реальных потребностей экономики. В последнее время среди западных экономистов опять стала модной идея таргетирования номинального ВВП. Идея хоть и не новая, но имеет свои преимущества по сравнению с таргетированием инфляции - она дает большую устойчивость экономики к шокам сокращения денежного предложения и падения объемов внешней торговли. Наряду с номинальным ВВП, предлагается целый ряд и иных параметров для таргетирования: уровень занятости, рост реальных доходов населения/домохозяйств, укрепление национального валютного курса и т.д.
В любом случае меняется мир, происходят постоянные изменения внутренней и внешней бизнес-среды. Так, например, реализация многочисленных программ количественного смягчения не привело к росту инфляции в соответствии с монетаристскими канонами. Изменилось и само понятие инфляции («хорошая» и «плохая» инфляция), и подходы к ее измерению. В этих условиях необходимо искать новые пути развития экономики страны для обеспечения роста благосостояния ее населения, не зацикливаясь на устаревших подходах вашингтонского консенсуса. Ведь и без объявления режима таргетирования инфляции ЦБ РФ многие годы устанавливал предельные уровни инфляции, однако не было ни одного года, когда бы официальные прогнозы не корректировались в последующем в сторону увеличения. Возможно, в условиях международных санкций и наступившей рецессии имеет смысл пересмотреть устаревшие и не в полной мере действующие подходы.
2. Искусственно заниженный уровень монетизации российской экономики приводит к тому, что сохраняется недостаточность денежного предложения. Однако речь должна идти не о накачивании экономики ничем не обеспеченными деньгами, а о расширении объемов целевого инвестиционного финансирования. Кстати, разработка и реализация структурной и инвестиционной политики полностью относится к полномочиям Правительства РФ, а не ЦБ РФ! Другое дело, что финансовых ресурсов Правительства РФ для проведения эффективной инвестиционной политики явно недостаточно, что обусловливает необходимость совместной работы ЦБ и Правительства.
Необходим не общий, абстрактный уровень монетизации экономики (хотя для прогнозирования финансовой устойчивости и он важен), поскольку он не позволяет в точной степени оценить воздействие на конкретные, стратегически важные для страны отрасли и компании (на 199 системообразующих компаний и банков приходится 76% ВВП страны) и перспективы развития сектора СМБ, без поддержки которого структурные изменения в экономике невозможны. По-видимому, потребуется снижение и диверсификация ключевой ставки в зависимости от размеров бизнеса, предназначения кредита, отраслевой нормы рентабельности и конкретного региона. На данном этапе важную роль могли бы сыграть инновационные предприятия среднего бизнеса, ориентированные на импортозамещение и экспорт своей продукции, которым господдержка позволила бы быстро нарастить объемы производства и услуг и выйти на новый уровень развития.
3. Особое внимание должно быть уделено целевому использованию выделяемых государством финансовых средств как на уровне банков (во избежание попадания этих средств на валютный рынок), так и конечных потребителей инвестиционных кредитов. ЦБ РФ располагает соответствующим инструментарием. В банках можно было бы внедрить модель Центра контроля расходов клиента, успешно внедренную в начале 2015 года в Банке Москвы.
4. Формализовать все процедуры монетарного стимулирования экономики страны, наверное, не удастся никогда. Более того, это противоречило бы самой сути рыночных отношений в финансовой сфере. Однако можно пойти по пути Японии и Китая, которые вполне успешно используют механизм Windows Guidance - неофициальных рекомендаций руководства государства по кредитованию конкретных проектов/компаний/регионов в целях стимулирования экономики с увязкой вознаграждения топменеджеров банков с качественными и количественными показателями кредитования реального сектора экономики.
5. Необходимо также ввести понятие регионального системно значимого банка, поскольку обеспечить ликвидностью все банки посредством межбанковского кредитования не удастся. В ряде регионов присутствие госбанков слабое. Региональные банки нуждаются в поддержке государства, именно на них приходится основная нагрузка в кредитовании СМБ на своей территории.
6. В законодательном плане было бы целесообразным четко сформулировать понятия «экономическая политика» и «денежнокредитная политика» с указанием сфер компетенции всех заинтересованных участников и порядка привлечения к ответственности должностных лиц, отвечающих за результаты их выполнения.
7. Не исключено, что имеет смысл пересмотреть концепцию деятельности ЦБ РФ как мегарегулятора финансовой сферы.
С учетом передового мирового опыта можно было бы взять на вооружение модель Twin Peaks, при которой функции эмиссионного центра, регулятора банковских услуг, центра развития финансовых небанковских услуг, защиты потребителей финансовых услуг могут быть разделены между собой. В условиях развитых экономик США и Великобритании такая модель привела к росту конкуренции банковского и небанковского сектора финансовых услуг, улучшению их качества и позитивного влияния на развитие экономики в целом.
Вопрос о так называемом «двойном мандате» ЦБ РФ, предусматривающем дополнение чисто финансовых задач функцией стимулирования развития экономики, является непростым, но решаемым при наличии политической воли руководства страны. Это потребует внесения соответствующих изменений в Конституцию и закон о центральном банке. Одного упоминания в денежно-кредитной политике о приоритете экономического развития над развитием финансовой сферы будет явно недостаточно. Изменение банковского законодательства - процесс длительный и сложный, однако для обеспечения эффективности использования банковского сектора для решения стратегических задач социально-экономического развития государства такой решительный шаг необходимо сделать.